Материалы Международного совещания [1..10]
Владимир Евгеньевич Соколов –
Президент Териологического Общества при РАН (ВТО)
(воспоминания и впечатления)
Т.И. Дмитриева
Институт проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН,
Териологическое общество*
И сейчас, входя в здание нашего Института, я ловлю себя на том, что ожидаю увидеть этого человека, его массивную сутуловатую фигуру, вижу, как он идет, здороваясь со всеми за руку, и все тянутся к нему... У всех проблемы, вопросы... Владимир Евгеньевич решал почти все, если успевал, если позволяло время.
Я очень многим обязана этому человеку, ученому, моему уважаемому Президенту. Мне выпала часть работать с ним долгие годы и я, не без душевного волнения, решилась написать эти воспоминания. Это фрагменты из очень длительной совместной работы, которая посвящена его детищу – Териологическому обществу, Всесоюзному Териологическому обществу, так это вначале называлось.
1974 год, I Териологический конгресс, который был триумфом отечественной териологии и советских териологов. Я в это время работала в ВОГиСе (Всесоюзное общество генетиков и селекционеров им. Н.И. Вавилова) и от друзей териологов была наслышана о грандиозной подготовке к Конгрессу. Побывав на нескольких заседаниях, я была поражена размахом этого форума, его праздничной и торжественной атмосферой, огромным количеством участников, советских и зарубежных. И кругом одни знаменитости! В те годы териология была богата прославленными отечественными учеными, имена которых хорошо известны за рубежом. В первую очередь это академики С.С. Шварц, А.А. Слудский, И.Г. Пидопличко, профессора, доктора биологических наук В.Г. Гепнер, А.Г. Банников, Н.Н. Воронцов, Н.И. Калабухов, Б.А. Кузнецов, А.П. Кузякин, Б.С. Матвеев, А.А. Насимович, Г.А. Новиков, О.Н. Нургельдыев, Н.В. Некипелов, А.Г.Томилин, К.К. Флеров, А.Н. Формозов, И.Я.Шилов, В.В.Кучерук, Т.Б. Саблина. Среди активных знаменитостей I Териологического и по сей день здравствуют Почетные члены нашего Общества член корр. РАН А.В.Яблоков, доктора биологических наук Н.К. Верещагин, И.М. Громов, Т.Н. Дунаева, П.П. Гамбарян, С.А. Шилова, О.П. Россолимо и многие другие.
Владимир Евгеньевич был тогда в центре внимания и заметно гордился результатом работы и своей и своего коллектива. Члены Оргкомитета (это бросалось в глаза) буквально горели энтузиазмом и тоже были, по-моему, довольны своим успехом.
Все были молоды, красивы, активны!
А в 1976 г., спустя два года, Герман Васильевич Кузнецов, с которым мы были знакомы еще по Биофаку МГУ, предложил мне работать в ВТО у Владимира Евгеньевича Соколова. К тому времени у меня уже был достаточный опыт работы в Обществе, я была дружна со многими институтскими териологами и с их слов знала о требовательности Владимира Евгеньевича к своим подчиненным.
Хорошо помню, как мы с Германом первый раз пришли к Владимиру Евгеньевичу. Перед кабинетом была толпа. Рабочий день шел к концу. Владимир Евгеньевич показался мне красивым, но с уставшим выражением глаз. Взгляд его был испытывающим, но доброжелательным, а когда я стала рассказывать о работе в ВОГиСе, он оживился, слушал заинтересованно. Ему очень хотелось наладить работу в Териологическом Обществе, развить успех I-го Териологического конгресса, у него были большие планы. Он подписал мое заявление и с мая 1976 г. я стала секретарем Всесоюзного Териологического Общества.
Летом 1977 г. мы поехали с Владимиром Евгеньевичем в Ленинград на III съезд всесоюзного общества генетиков и селекционеров им. Н.И. Вавилова (ВОГиС). Съезд проходил в зале Ленинградской филармонии. Было очень торжественно. Всем участникам съезда вручили по кожаной папке с тиснением значка, набором тезисов, программой и всякой канцелярской мелочью. Владимиру Евгеньевичу понравилась эта атрибутика, и он спросил меня: «А Вы так сможете?» Я ответила, что постараюсь. ведь наш съезд был уже не за горами.
В 1978 году на Биофаке собралось более 600 человек – членов Общества. На II-ом Съезде царила атмосфера радостного общения друзей, единомышленников. Приехали очень большие группы териологов из Свердловска, Ленинграда, Новосибирска. За свердловчанами даже посылали автобус. И была вся атрибутика – папки с тиснением привезли из Риги, сборники тезисов из Ленинграда, в каком-то подвальчике изготовили значки и блокноты с эмблемой съезда. Программа была очень насыщенной и жаль, что Владимир Евгеньевич не смог присутствовать, он был в командировке. Но ему, несомненно, рассказали. Я ждала похвалы, но он, наверняка, боялся перехвалить в начале, поэтому обронил сухую фразу – «У нас все хорошо работают».
Передышки не было. Нужно было срочно готовиться ко II Териологическому конгрессу, назначенному на июль того же года в Чехословакии в Брно. Владимиру Евгеньевичу очень хотелось приехать туда с большой советской делегацией, чтобы закрепить успех I Териологического. О чем только мы ни мечтали: и заказать поезд «Дружба» для участников, и зафрахтовать самолет, но квота есть квота, и Владимир Евгеньевич подписывал письма во все инстанции, звонил в Министерства, в Госкомитет по науке, разговаривал с Вице-президентами В.А. Котельниковым и Ю.А. Овчинниковым. И ему удалось добиться оформления солидной делегации – 100 научных туристов и 10 делегатов за счет АН. Начало Конгресса чуть было не омрачилось политическим конфликтом, когда американская делегация была готова покинуть конгресс. Но Владимир Евгеньевич дипломатично, с достоинством и человеческим обаянием погасил инцидент, и все сошлись на необходимости компромисса ради верности научным приоритетам.
III МТК в Брно учредил Международную секцию маммологов (териологов) при Международном Союзе Биологических наук. Владимир Евгеньевич был избран ее Президентом. Мы все были горды за своего Президента. А Владимир Евгеньевич был в прекрасном настроении. Его окружали соотечественники из самых различных уголков нашей такой тогда еще огромной державы, представители почти всех бывших республик страны.
Наш Оргкомитет устроил прием для чешских коллег-организаторов с национальной закуской и по-русски щедро. Для чехов это было приятной неожиданностью. Встреча прошла тепло и по дружески шумно. В последствии и на III Конгрессе в Финляндии и на V – в Риме, где удалось побывать многочисленным советским делегациям – всюду мы были свидетелями, с каким почтением, симпатией и уважением относятся иностранцы к Владимиру Евгеньевичу, как тянуться к нему териологи, как считаются с его мнением при решении каких-либо важных научных и организационных проблем.
А наше Общество в Москве получило новую прописку – мы переехали в особняк «Палаты Шуйских». Наверное, многие члены Общества помнят уютную обстановку в этом старинном необычном здании.
Общество росло как на дрожжах, число членов превысило 3 тысячи. Владимир Евгеньевич очень внимательно наблюдал за работой, не упускал возможности поддержать любую инициативу териологов. Ежегодно выходили сборники серии «Вопросы териологии», несколько раз в год организовывались Совещания, школы. От Съезда к Съезду увеличивалось количество их участников и томов издаваемых тезисов. Каждый съезд имел свою эмблему (тигра, белку, тушканчика и пр.)
Съезды открывались, как правило, в день его рождения – 1 февраля. Я встречала его всегда в холле Биофака и поздравляла с этим днем. Сидя рядом с ним в Президиуме, в Большой Биологической аудитории, перед заполненным до отказа залом, можно было видеть как он доволен и горд. Нарушая свою строгую уравновешенность, он говорил: «Здорово мы это придумали – создать Общество». Я была просто счастлива. Да, ради таких праздников стоило работать. Своим авторитетом ученого, талантом организатора и администратора Владимир Евгеньевич сумел создать Общество не только формально, но по сути это было териологическое братство.
Это были наши удачи и радости в беспокойной организационной суете. Наш Оргкомитет на всех съездах и совещаниях был дружной, самоотверженной и очень работоспособной командой. Ради общего дела все работали, не считаясь со временем и личными обстоятельствами. А когда все съезжались, было трогательно наблюдать дружеские объятия, возбужденные лица, возгласы радости от встречи коллег-териологов.
На всех Оргкомитетах, предшествующих съездам, Владимир Евгеньевич придерживался одной политики – пригласить как можно больше участников. И к жарким спорам относительно качества тезисов он относился снисходительно. Он оправдывал некоторую слабость работ териологов из отдаленных мест, переживал за «отвергнутых», убеждал не судить строго (ведь это всего лишь тезисы), и «отвергнутые» постепенно возвращались в число участников. «Нужно, чтобы они общались и таким образом повышали свой профессиональный уровень», – утверждал он. Многие териологи, не зная этого, попадали на съезды и совещания благодаря его заступничеству.
В Териологическом Обществе вошло в традицию проводить выездные пленумы (Свердловск, Петрозаводск, Новосибирск, Махачкала, Кишинев, Владивосток). Обычно члены Центрального совета с удовольствием приглашали «высоких гостей». Участие Владимира Евгеньевича в такого рода поездках всегда придавало особую значимость и поднимало престиж как гостей Пленума, так и хозяев, местных териологов. На таких Пленумах помимо вопросов, связанных с деятельностью Общества, как правило, решались и проблемы местного значения. Возникали териологические лаборатории или группы, шли переговоры с местной администрацией о задачах экологии и охраны животных, создавались базовые документы для открытия национальных парков или заказников.
С годами Владимир Евгеньевич стал больше доверять мне. Он чувствовал, что мне работа по душе и, заметив склонность к самостоятельности, давал возможность проявить ее.
Я выполняла многие поручения Владимира Евгеньевича, но все они были связаны с деятельностью Общества или Института. Вершиной его доверия (как мне кажется) стало назначение меня секретарем Избирательной комиссии по выборам народных депутатов в Верховный совет СССР от научных обществ и ассоциаций Академии Наук. Он возглавлял эту компанию от имени Президиума АН и вначале хотел баллотироваться в депутаты, но потом передумал. 39 научных обществ и ассоциаций, впервые работая вместе, хорошо справились с этой задачей, и в итоге избрали 10 депутатов, среди которых многие стали известными политическими деятелями – Г.Х. Шахназаров, Н.В. Бехтерева, Т.И. Заславская, Н.Н. Воронцов, А.В. Яблоков, А.Л. Яншин, В.М. Котляков и другие. И здесь, во время выборов, Владимир Евгеньевич оставался непревзойденным лидером. Своим особым обаянием, интуицией и чувством юмора он сумел легко завоевать симпатию и доверие большой аудитории совершенно разных и незнакомых людей. Представители 39 научных обществ и ассоциаций Академии Наук единодушно выдвинули его на пост председательствующего на всех выборных заседаниях, а затем и на пост Президента Союза научных обществ. Уже был готов устав, но организация этого Союза была приостановлена в связи с известными политическими событиями 1991 г.
Не хотелось бы вспоминать о драматическом моменте во время V Съезда Общества в 1990 году, но он показателен, в связи с реакцией Владимира Евгеньевича. На этом съезде Литовская делегация впервые выступила с заявлением о выходе из состава Общества. Владимир Евгеньевич присутствовал только на открытии съезда, а потом уехал по делам ЮНЕСКО. А на съезде развернулись дебаты по этому поводу, все как-то разнервничались, такое заявление по тем временам было еще непривычно. И голосование по выборам Членов ЦС прошло тоже необычно. Владимир Евгеньевич не был избран. Наступила тягостная атмосфера. Усилиями Э.В. Ивантера, И.А. Шилова и других участников съезда нашли выход из положения, воспользовавшись Уставом Общества, и новый состав ЦС избрал Владимира Евгеньевича Президентом на новый срок. Трудно сказать, что тогда произошло, наверное дразнящий дух перемен, перестроечных настроений возобладал над здравым смыслом. Но Владимира Евгеньевича это очень задело и ранило. Свою обиду он нес как ребенок. Он продолжал также подписывать письма, звонить по инстанциям, но на Международную конференцию в 1995 году в Университет не поехал. Вызвал меня к себе и подробно расспрашивал, что там происходит. Обрадовался, что приехало много участников за счет средств, которые он «выбивал» из международных фондов – Общества Великобритании «Флора и Фауна» и МСОПа. Был доволен и тем, что по инициативе Общества большое количество участников получило деньги из фонда Сороса. Всем интересовался: кто приехал, какая программа. Я просила его приехать на открытие, убеждала, что его все ждут, но он отказался, ссылаясь на дела. Он был очень ранимым человеком и, как мне кажется, не забыл обиду.
И еще об одном, теперь уже кажущемся забавным эпизоде, хотелось бы вспомнить. В 1991 г. все были заняты поисками денег и Общество искало средства к существованию (как и по сей день, кстати). И вдруг появляется директор кооператива из Аскании-Нова (Украина) и рассказывает о заманчивых перспективах совместного предприятия с «Акадэмией». Мол, можно и поля засеять неполегающей пшеницей для изготовления потом изделий из соломки, и яблоневые сады посадить и выращивать рапс и просо, чтобы веники вязать. Я с большим энтузиазмом рассказывала все это Владимиру Евгеньевичу. Он внимательно слушает, в задумчивости произносит: «Веники вязать – это хорошо», – но принимать решение не торопится – «Обманут нас, пострадает реноме Общества, да и денег у нас нет». «Так ведь от нас средств не надо», – убеждаю я, – «Мы войдем соучредителями с интеллектуальным вкладом». Нехотя, Владимир Евгеньевич соглашается собрать Президиум – пусть решают все сообща. В бизнесе у нас нет никакого опыта, дело новое. На Президиуме обсуждение идет вяло, все в нерешительности, поговаривают: «вдруг в газете какой-нибудь фельетон опубликуют, опозоримся». Владимир Евгеньевич обращается к красному от волнения «кооператору» – «не подведете?» «Та, що Вы, все будет славно» Не поверил ему тогда Владимир Евгеньевич, я это чувствовала, но согласился, может быть решил рискнуть, может быть сыграло роль то, что не нужно было платить деньги. Немало хлопот доставило создание этого ООО. Но, конечно, кооператор нас надул. Но в последствии, когда Владимир Евгеньевич за что-то меня отчитывал, не забывал упомянуть: «Это Вам не веники вязать в Аскании-Нова!»
В более суровой форме его недовольство – после того как, оправдываясь, я перечисляла все, что было сделано для достижения цели, выражалось так: «Что Вы там сделали, неважно. Важен результат.»
Владимир Евгеньевич сыграл неоценимую роль в моей судьбе. Своим отношением – требовательностью и доброжелательностью он помогал мне проявить и реализовать свойства моего характера и дал возможность всю жизнь заниматься любимым делом.
Несколько лет по семейным обстоятельствам я работала дома, но несмотря на это, в 1993 году он взял нас с Наталией Николаевной Сухаревой, проработавшей в Обществе с 1976 г. и по настоящее время, в штат Института и с пониманием относился к моему вынужденному отсутствию на работе.
В моей памяти этот человек запечалился душевной чуткостью – не очень распространенным среди руководителей качеством. Он совершал неординарные поступки, требующие времени, настойчивости, внимания, ради поощрения своих сотрудников за их добросовестную работу, при этом не афишируя свои действия. Именно контраст между внешней сдержанностью в служебных отношениях и доброжелательностью в решении личных проблем его сотрудников, которых он ценил и уважал, отражал этот истинно мужской характер. Убеждена, что многим наши сотрудники и коллеги, обращавшиеся к нему за помощью в трудных семейных и житейских обстоятельствах, благодарны ему и сохраняют добрую память о нем.
С течением времени его ранний уход ощущается все сильнее и боль этой утраты не проходит. Когда его не стало, секретариат Общества получил очень много писем и соболезнующих телеграмм.
О нем много говорили и вспоминали в апреле 1999 г. на VI съезде Териологического общества – первом без него. А его, я думаю, порадовало бы большое число молодых участников съезда – членов Териологического общества.
* Т.И. Дмитриева. Перепечатано из книги «Академик Владимир Евгеньевич Соколов. Жизнь и научная деятельность в очерках и воспоминаниях». Москва, Наука, 2001.
Состояние численности некоторых редких видов млекопитающих Узбекистана
Абдуназаров Б.Б.
Институт зоологии АН РУз, Узбекистан Ташкент, 700095, ул. Ниязова, 1
Экспертная оценка численности тяньшанского бурого медведя достигает до 600 особей. Среднеазиатская выдра сравнительно редка – около 100 особей. Встречи переднеазиатского леопарда единичны. Численность туркестанской рыси колеблется от 100 до 150 экземпляров. Материалы по снежному барсу разноречивы, но близки к оценке не менее 30 особей. Среди копытных наиболее стабильная численность характерна для барана Северцова (до 2500 особей). В угрожаемом состоянии находится бухарский баран – менее 200 особей, винторогий козел – не более 300 особей. Оценка численности сурка Мензбира около 22 000 экземпляров. Остальные виды, внесенные в Красную книгу Узбекистана, малоизученны, их численность неизвестна.
Современное состояние некоторых краснокнижных видов парнокопытных Таджикистана
Абдусалямов И.А.
Институт зоологии и паразитологии им. Е.Н. Павловского Академии наук
Республики Таджикистан
734025, Республика Таджикистан, Душанбе, 33, Президиум АН РТ
islom@ac.tajik.net
Фауна млекопитающих Таджикистана насчитывает 84 вида. Они встречаются от жарких сухих полупустынь на юге до высокогорий Центрального Таджикистана и холодной высокогорной пустыни Памира. Долины рек и предгорья почти полностью освоены, что является основным фактором, повлиявшим на состояние териофауны. Высокий темп роста и плотность населения, распад СССР и события в Таджикистане в начале 90-х гг., повлекшие за собой глубокий экономический кризис, привели к варварскому отношению к природным ресурсам, в том числе к животному миру. И, наконец, беспредельное браконьерство. Всё это стало причиной резкого сокращения численности животных, особенно крупных млекопитающих, как охотничье-промысловых, так и занесённых в Красные книги Таджикистана (1988, 1997). В результате более 50% видов териофауны оказались редкими, а некоторые виды находятся на грани исчезновения в Таджикистане.
Ovis ammon polii Blyth - Памирский горный баран или баран Марко Поло, архар. Внесён в Красные книги Таджикистана. Встречается в РТ только на Памире. В 60-х гг. ХХ в. их было 70-80 тыс. голов (Сапожников, 1976). В середине 70-х - ок. 20 тыс. (Соков, 1975, 1977). В конце 80-х – 10-12 тыс. (Соков, 1989; Одиншоев и др., 1990). Авиаучёт Мин-ва охраны природы и АН РТ в 1991 – 9410. Учёт численности Памирского биологического Института и Комитета по охране природы ГБАО в 1991-1993 гг. - 5870. А.И. Соков (1993) – ок. 5000, И.А. Абдусалямов (1997) – не более 5000, М.К. Кадамшоев и А.Г. Абдулназаров в 2000-2001 гг. – ок. 3000. Данные А.К. Федосенко (2000) – 13-14 тыс., на наш взгляд, превышены, примерно в 4 раза. В сб. «Охрана окружающей среды Республики Таджикистан» (2002) Государственным Комитетом статистики РТ также показано резкое падение численности архаров во второй половине 90-х гг.: от 4327 в 1996 до 1260 в 2000 г.
Cervus elaphus bactrianus Lydekker. – Бухарский или тугайный олень, холгул. Внесён в Красные книги Таджикистана, МСОП и СССР. В настоящее время встречается в зап. «Тигровая балка» в низовьях р. Вахш и по правобережью р. Пяндж на юго-западе республики - 25-30 голов, в Зеравшанском заказнике – 15-17 голов, в Каратагском питомнике – 12.
Capra falconeri heptneri Zalkin – Винторогий козёл или мархур. Внесён в Красные книги Таджикистана, МСОП и СССР. В настоящее время осталось не более 100-120 голов только в Даштиджумском зап. (ЛХПО РТ, учёт 2000-2001 гг.)
Gazella subgutturosa Guldenstaedt – Джейран. Внесён в Красные книги Таджикистана, МСОП и СССР. В настоящее время сохранилось 70-80 голов (Абдусалямов, 2001): в зап. Тигровая балка - 23-25, заказнике Каратау (Припянджский) - 35-40, по правобережью Сырдарьи в предгорьях Акбельтау – 12-15.
В Таджикистане ещё более 40 видов млекопитающих, ставших редкими или находящихся под угрозой исчезновения, нуждаются в охране и восстановлении численности и ареала.
Сравнительный анализ морфологической и молекулярной изменчивости у двух родов арктических леммингов (Lemmus и Dicrostonyx) с оценкой филогеографических гипотез
Абрамсон Н.И., Тихонова Е.П.
Зоологический институт РАН
199034, Санкт-Петербург, Университетская наб.1, lemmus@zin.ru
Общеизвестно, что периодические плейстоценовые оледенения оказали значительное влияние на характер биоразнообразия животных современной Арктики. Исследования, проводимые на организмах с широким Голарктическим распространением, особенно с использованием молекулярных маркеров, позволяют оценить роль процессов дисперсии, фрагментаций ареала и изоляции в формировании современной картины генетической и морфологической дифференциации и видообразовании.
Представители обоих родов леммингов (Dicrostonyx и Lemmus), распространенные циркумполярно, являются прекрасными модельными объектами для исследований такого рода, так, как по обеим группам к настоящему времени накоплен большой объем данных по морфологии вымерших и современных форм, по кариологии и гибридизации, а также имеются и данные анализа изменчивости митохондриальной ДНК.
Цель настоящего исследования – сопоставить данные морфологического, кариологического и молекулярного анализов у представителей обоих родов леммингов в Палеарктике, сравнить степень их морфологической и генетической дифференциации и дать таксономическую оценку полученным данным.
Сравнение характера морфологической и мтДНК изменчивости, как у копытных, так и настоящих леммингов в пределах Палеарктики показало, в целом, наличие соответствия между кластерами, получаемыми на основании исследования изменчивости черепных признаков и мтДНК и отсутствия соответствия между хромосомными расами, митохондриальными кладами и краниометрической изменчивостью (у копытного лемминга). Степень внутри и межпопуляционной генетической изменчивости и характер дифференциации у двух родов леммингов на протяжении одного и того же географического пространства резко различаются (данные Fedorov et al., 1999). Степень изменчивости мтДНК (цитохром б) у Dicrostonyx в несколько раз ниже, чем у Lemmus. Кроме того, в пределах Палеарктики было обнаружено только три клады у настоящих леммингов и пять у копытных. Уровень дивергенции между кладами Lemmus оказался намного выше, чем между таковыми у Dicrostonyx. Резкие различия в характере дифференциации и степени дивергенции у симпатрических форм, находившихся под влиянием одних и тех же и тем же макрогеографических факторов в плейстоцене можно с одной стороны объяснить различной реакцией этих форм на воздействие этих факторов, связанной с их разными экологическими нишами и пищевой специализацией, а с другой с контрастной пространственно-этологической структурой популяций. Эти объяснения не являются взаимоисключающими. Комплексный анализ данных морфологии, палеонтологии, кариологии гибридизации и изменчивости мтДНК у обоих родов леммингов показал неправомерность прямого переноса уровня молекулярной дивергенции на таксономический ранг и применимости молекулярных часов даже к родственным формам со сходной биологией, скоростью метаболизма и сменой поколений.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ: грант № 00-04-48849
Прошлое и современное распространение крупных хищных в харьковской области
Авдеев А.С.*, Токарский В.А.**
*Харьковская облорганизация Украинского общества охотников и рыболовов г. Харьков, Украина
**Харьковский национальный университет пл. Свободы 4, г. Харьков, Украина
Харьковская область pасположена на севеpо-востоке Укpаины, в двух географических зонах - лесостепной и степной, в пpеделах водоpаздела, pазделяющего бассейны Дона и Днепpа. Территория ее 31,4 тыс. км кв. В рельефе выражена волнистая и широковолнистая балочная равнина, расчлененная речными долинами, балками и оврагами с преобладающим уклоном поверхности на юг (ЮЗ и ЮВ). В некоторых частях области балки настолько многочисленные, что являются основной формой рельефа (Виленкин, Демченко, 1971). Территория покрытая лесами, составляет около 415 тыс. га, в т.ч. лесных охотничьих угодий – 38 тыс. га. Сельскохозяйственных угодий – 2,4 млн га, в т.ч. охотничьих угодий – 2,2 млн га. В связи с чем, для области характерны хищные млекопитающие как открытых, так и лесных ландшафтов.В настоящее время волк на территории Харьковской области распространен повсеместно, но, в основном, сконцентрирован в восточной и северо-восточной частях степной зоны в районах, граничащих с Белгородской /Россия/, Луганской, Донецкой и Днепропетровской областями В период с 70-х до средины 90-х годов ХХ ст. численность волка была стабильной и варьировала в разные годы от 20 особей в 1974 до 166 в 1982г. Наблюдалось два пика увеличения численности волка. В период с 1979 по 1982 соответственно с 33 до 166 особей и в период с 1995 по 2000 г. с 43 до 132 особей. В настоящее время в Харьковской области барсук распространен повсеместно, как в лесостепной, так и в степной зонах. Численность его стабильна и имеет тенденцию к росту. В лесостепной зоне барсук предпочитает селиться в лесных охотничьих угодьях – байрачных лесах, лесных балках -67%, и только 33% - в оврагах, ярах и балках, поросших кустарниками, лесополосах и т.д. В степной зоне в лесных угодьях селится 36% барсуков, в открытых угодьях – 64%. Лисица – обычный охотничий вид фауны Харьковской области. В последнее время численность данного вида стабильная и составляет около 4 – 5 тыс. особей.
Происхождение и радиация Perissodactyla
Агаджанян А.К.
Палеонтологический институт РАН
1. Perissodactyla – одна из важнейших групп растительноядных млекопитающих кайнозоя Северного Полушария Земли. Их происхождение и взаимоотношение внутри отряда до сих пор остаются не до конца ясными. Анализ морфологии наиболее древних копытных - Condylarthra и сравнение различных таксонов внутри самих непарнопалых позволяет предложить модель их макроэволюции.
2. Среди всего многообразия отряда кондиляртр лишь два семейства: Hyopsodontidae и Meniscotheriidae могут с наибольшей вероятностью рассматриваться как предки Perissodactyla. Представители этих палеоцен-эоценовых семейств отличаются слабой специализацией и, в то же время, несут наибольшее количество симплезиоморфий с непарнопалыми.
3. Hyopsodontidae характеризуются слабой редукцией боковых лучей метаподий, очень архаичной морфологией когтевых фаланг, отсутствием диастемы, расположением гребней нижних зубов близким к поперечному и спрямленным эктолофом верхних зубов. Архаичное строение стопы и подобное строение зубной системы сохраняется позднее в эволюционном стволе Ceratomorpha.
4. Meniscotheriidae характеризуются заметной редукцией боковых лучей метаподий, очень ранним формированием копытных фаланг, наличием диастемы, полулунной формой гребней нижних зубов с образованием метастилида, W-образной формой эктолофа верхних зубов и рядом других черт, характерных для Hippomorpha.
5. На основании комплекса признаков наследниками Hyopsodontidae могут рассматриваться Aminodontidea, Indricotherioidea, Tapiroidea, и Rhinoceratoidea. Производными Meniscotheriidae нужно считать Brontotherioidea, Chalicotherioidea и Equoidea. Таким образом, отряд Непарнопалых является таксном, который формировался, по крайней мере, дифилетическим путем.
6. В стволе аминодонтов была реализована адаптивная форма свиней, в стволе индирикотериев – жирафов, тапиры в эоцене дали мощную радиацию с веером адаптаций от антилопы до медведя, носороги заняли кустарниковые биотопы. Бронтотерии освоили экологическую нишу листоядов в открытых ландшафтах, халикотерии – в лесных биотопах. Лишь в линии лошадеобразных неуклонно нарастала специализация травоядения.
Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 02-04-48458.
